Неточные совпадения
— Опасность в скачках военных, кавалерийских, есть необходимое условие скачек. Если Англия может указать в военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически
развивала в
себе эту силу и животных и людей. Спорт, по моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.
Слезши с лошадей, дамы вошли к княгине; я был взволнован и поскакал в горы
развеять мысли, толпившиеся в голове моей. Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованой лошади глухо раздавался в молчании ущелий; у водопада я напоил коня, жадно вдохнул в
себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратный путь. Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…
— Это другая сплетня! — завопил он. — Совсем, совсем не так дело было! Вот уж это-то не так! Это все Катерина Ивановна тогда наврала, потому что ничего не поняла! И совсем я не подбивался к Софье Семеновне! Я просто-запросто
развивал ее, совершенно бескорыстно, стараясь возбудить в ней протест… Мне только протест и был нужен, да и сама по
себе Софья Семеновна уже не могла оставаться здесь в нумерах!
Клим усердно старался
развить в
себе способность создания своих слов, но почти всегда чувствовал, что его слова звучат отдаленным эхом чужих.
А между тем тут все было для счастья: для сердца открывался вечный, теплый приют. Для ума предстояла длинная, нескончаемая работа — развиваться,
развивать ее, руководить, воспитывать молодой женский восприимчивый ум. Работа тоже творческая — творить на благодарной почве, творить для
себя, создавать живой идеал собственного счастья.
«Прошу покорно! — с изумлением говорил про
себя Райский, провожая ее глазами, — а я собирался
развивать ее, тревожить ее ум и сердце новыми идеями о независимости, о любви, о другой, неведомой ей жизни… А она уж эмансипирована! Да кто же это!..»
Он это видел, гордился своим успехом в ее любви, и тут же падал, сознаваясь, что, как он ни бился
развивать Веру, давать ей свой свет, но кто-то другой, ее вера, по ее словам, да какой-то поп из молодых, да Райский с своей поэзией, да бабушка с моралью, а еще более — свои глаза, свой слух, тонкое чутье и женские инстинкты, потом воля — поддерживали ее силу и давали ей оружие против его правды, и окрашивали старую, обыкновенную жизнь и правду в такие здоровые цвета, перед которыми казалась и бледна, и пуста, и фальшива, и холодна — та правда и жизнь, какую он добывал
себе из новых, казалось бы — свежих источников.
Я это испытал на
себе: лишь только я начал
развивать эту идею о новой заповеди — и сначала, разумеется, шутя, я вдруг начал понимать всю степень моей, таившейся во мне, любви к твоей матери.
Мы должны
развивать в
себе сознание ответственности и приучаться возлагать как можно больше на самих
себя и на свою активность.
Надо думать, что в этот-то период своей жизни он и
развил в
себе особенное уменье сколачивать и выколачивать деньгу.
Она, изволите видеть, вздумала окончательно
развить, довоспитать такую, как она выражалась, богатую природу и, вероятно, уходила бы ее, наконец, совершенно, если бы, во-первых, недели через две не разочаровалась «вполне» насчет приятельницы своего брата, а во-вторых, если бы не влюбилась в молодого проезжего студента, с которым тотчас же вступила в деятельную и жаркую переписку; в посланиях своих она, как водится, благословляла его на святую и прекрасную жизнь, приносила «всю
себя» в жертву, требовала одного имени сестры, вдавалась в описания природы, упоминала о Гете, Шиллере, Беттине и немецкой философии — и довела наконец бедного юношу до мрачного отчаяния.
Теперь, Верочка, эти мысли уж ясно видны в жизни, и написаны другие книги, другими людьми, которые находят, что эти мысли хороши, но удивительного нет в них ничего, и теперь, Верочка, эти мысли носятся в воздухе, как аромат в полях, когда приходит пора цветов; они повсюду проникают, ты их слышала даже от твоей пьяной матери, говорившей тебе, что надобно жить и почему надобно жить обманом и обиранием; она хотела говорить против твоих мыслей, а сама
развивала твои же мысли; ты их слышала от наглой, испорченной француженки, которая таскает за
собою своего любовника, будто горничную, делает из него все, что хочет, и все-таки, лишь опомнится, находит, что она не имеет своей воли, должна угождать, принуждать
себя, что это очень тяжело, — уж ей ли, кажется, не жить с ее Сергеем, и добрым, и деликатным, и мягким, — а она говорит все-таки: «и даже мне, такой дурной, такие отношения дурны».
Без возражений, без раздражения он не хорошо говорил, но когда он чувствовал
себя уязвленным, когда касались до его дорогих убеждений, когда у него начинали дрожать мышцы щек и голос прерываться, тут надобно было его видеть: он бросался на противника барсом, он рвал его на части, делал его смешным, делал его жалким и по дороге с необычайной силой, с необычайной поэзией
развивал свою мысль.
В них входят стадионы — эти московские колизеи, где десятки и сотни тысяч здоровой молодежи
развивают свои силы, подготовляют
себя к геройским подвигам и во льдах Арктики, и в мертвой пустыне Кара-Кумов, и на «Крыше мира», и в ледниках Кавказа.
Один год пребывания в пансионе Рыхлинского очень изменил и
развил меня. Мне уже странно было вспоминать
себя во время первого самостоятельного путешествия. Теперь я отлично изучил весь пустырь, все бурьяны, ближайшие улицы и переулки, дорогу к реке…
Эпизод этот залег в моей памяти каким-то странным противоречием, и порой, глядя, как капитан
развивает перед Каролем какой-нибудь новый план, а тот слушает внимательно и спокойно, — я спрашивал
себя: помнит ли Кароль, или забыл? И если помнит, то винит ли капитана? Или
себя? Или никого не винит, а просто носит в душе беспредметную горечь и злобу? Ничего нельзя было сказать, глядя на суховатое морщинистое лицо, с колючей искоркой в глазах и с тонкими губами, сжатыми, точно от ощущения уксуса и желчи…
И дяде Максиму казалось, что он призван к тому, чтобы
развить присущие мальчику задатки, чтоб усилием своей мысли и своего влияния уравновесить несправедливость слепой судьбы, чтобы вместо
себя поставить в ряды бойцов за дело жизни нового рекрута, на которого без его влияния никто не мог бы рассчитывать.
— Так что же вы говорите, я после этого уж и не понимаю! А знаете ли вы то, что в Демидовском студенты имеют единственное развлечение для
себя — ходить в Семеновский трактир и пить там? Большая разница Москва-с, где — превосходный театр, разнообразное общество, множество библиотек, так что, помимо ученья, самая жизнь будет
развивать меня, а потому стеснять вам в этом случае волю мою и лишать меня, может быть, счастья всей моей будущей жизни — безбожно и жестоко с вашей стороны!
— Дурак! — произнес он, прочитав все до конца, и затем, свернув бумагу и положив ее
себе в карман, велел подавать фаэтон и,
развевая потом своим белым султаном, поехал по городу к m-me Пиколовой.
— Да, Павел, мужик обнажит землю
себе, если он встанет на ноги! Как после чумы — он все пожгет, чтобы все следы обид своих пеплом
развеять…
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только
развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его, в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить
себя.
Александр был избалован, но не испорчен домашнею жизнью. Природа так хорошо создала его, что любовь матери и поклонение окружающих подействовали только на добрые его стороны,
развили, например, в нем преждевременно сердечные склонности, поселили ко всему доверчивость до излишества. Это же самое, может быть, расшевелило в нем и самолюбие; но ведь самолюбие само по
себе только форма; все будет зависеть от материала, который вольешь в нее.
И вслед за этим Дмитрий начал
развивать мне свои планы женитьбы, деревенской жизни и постоянной работы над самим
собою.
— По мнению мистиков, для уразумения бога, кроме откровения, существует в человеке внутреннее сознание божества, которое каждый из нас может
развивать в
себе силою созерцательного чувствования: русские масоны по преимуществу избрали для
себя путь уединения, путь жизни аскетов; но, по-моему, это — путь слишком аристократический и вместе с тем мрачный; он пригоден для людей, нежно и деликатно воспитавших свое тело; тогда как есть еще гораздо большая масса людей, у которых тело могучее духа…
— Нам, людям, не дано ангельства, и наши чувственные побуждения приравнивают нас к животным; но мы не должны сим побуждениям совершенно подчиняться, ибо иначе можем унизиться до зверства — чувства совершенно противоположного гуманности, каковую нам следует
развивать в
себе, отдавая нашей чувственности не более того, сколько нужно для нашего благоденствия.
В этой надежде приехал он в свое место и начал вредить. Вредит год, вредит другой. Народное продовольствие — прекратил, народное здравие — упразднил, письмена — сжег и пепел по ветру
развеял. На третий год стал
себя проверять — что за чудо! — надо бы, по-настоящему, вверенному краю уж процвести, а он даже остепеняться не начинал! Как ошеломил он с первого абцуга обывателей, так с тех пор они распахня рот и ходят…
— Иностранец — он наглый! —
развивал свою мысль Прудентов, — он забрался к
себе в квартиру и думает, что в неприступную крепость засел. А почему, позвольте спросить? — а потому, сударь, что начальство у них против нашего много к службе равнодушнее: само ни во что не входит и им повадку дает!
Приехал он в свое место и начал вредить. Вредит год, вредит другой. Народное продовольствие — прекратил, народное здравие — уничтожил, науки — сжег и пепел по ветру
развеял. Только на третий год стал он
себя поверять: надо бы, по-настоящему, вверенному краю уж процвести, а он словно и остепеняться еще не начинал…
Кроме того, ему небезызвестно было, что церковная земля еще не была надлежащим образом отмежевана и что Иудушка не раз, проезжая мимо поповского луга, говаривал: «Ах, хорош лужок!» Поэтому в светское обращение батюшки примешивалась и немалая доля «страха иудейска», который выражался в том, что батюшка при свиданиях с Порфирием Владимирычем старался приводить
себя в светлое и радостное настроение, хотя бы и не имел повода таковое ощущать, и когда последний в разговоре позволял
себе развивать некоторые ереси относительно путей провидения, предбудущей жизни и прочего, то, не одобряя их прямо, видел, однако, в них не кощунство или богохульство, но лишь свойственное дворянскому званию дерзновение ума.
И вдруг, только что начал он
развивать мысль (к чаю в этот день был подан теплый, свежеиспеченный хлеб), что хлеб бывает разный: видимый, который мы едими через это тело свое поддерживаем, и невидимый, духовный, который мы вкушаеми тем стяжаем
себе душу, как Евпраксеюшка самым бесцеремонным образом перебила его разглагольствия.
— Это верно, я вам говорю, — пояснил дьякон и, выпив большую рюмку настойки, начал
развивать. — Я вам даже и о
себе скажу. Я во хмелю очень прекрасный, потому что у меня ни озорства, ни мыслей скверных никогда нет; ну, я зато, братцы мои, смерть люблю пьяненький хвастать. Ей-право! И не то чтоб я это делал изнарочно, а так, верно, по природе. Начну такое на
себя сочинять, что после сам не надивлюсь, откуда только у меня эта брехня в то время берется.
Но Термосесов ее не слышал. Ухватясь за мысль, что видит пред
собой хозяйского сына, он
развивал её, к чему его готовить и как его вести.
— Ну, нет, братец, ну, нет: ты ошибся. Действительно, Фома ему благодетельствует. Он взял его к
себе в секретари: в этом и вся его должность. Ну, разумеется, он его
развил, наполнил благородством души, так что он даже, в некотором отношении, прозрел… Вот видишь, я тебе все расскажу…
Пепко с каким-то ожесточением решительно ничего не делал, валялся целые дни на кровати и зудил на гитаре до тошноты,
развивая в
себе и во мне эстетический вкус.
Образование отняло у него силу делать пакости, — правда; но оно не дало ему силы противиться пакостям, которые делают другие; оно не
развило в нем даже способности так вести
себя, чтобы оставаться чуждым всему гадкому, что кишит вокруг него.
Не дальше как вчера я эту самую мысль подробно
развивал перед общим нашим другом, Глумовым, и представьте
себе, что он мне ответил!"К тому, говорит, времени, как все-то устроится, ты такой скотиной сделаешься, что не только Пушкина с Лермонтовым, а и Фета с Майковым понимать перестанешь!"
Сильно поразившая его, после чистого нрава матери, вздорная мелочность дядиной жены,
развила в нем тоже своего рода мелочную придирчивость ко всякой людской мелочи, откуда пошла постоянно сдерживаемая раздражительность, глубокая скорбь о людской порочности в постоянной борьбе с снисходительностью и любовью к человечеству и, наконец, болезненный разлад с самим
собою, во всем мучительная нерешительность — безволье.
Благодаря долговременному сидению в одиночестве у околиц Зинка
развил в
себе большую сосредоточенность и склонность к размышлениям, а хождением со швецовским промыслом, при котором столь важную роль играет мастерство утягивать лоскутья, он приобрел много ловкости и лукавства, к которым вообще, вероятно, был способен и от природы.
Чтение
развивало в ней страшную впечатлительность, которая обратила на
себя серьезное внимание родных только после следующего случая.
После разбора, например, всех произведений поэта, определивши их господствующий характер, говорили, что поэт задал
себе и всю свою жизнь
развивал такие-то и такие-то темы.
В душе, чистой от предрассудков, наука может опереться на свидетельство духа о своем достоинстве, о своей возможности
развить в
себе истину; от этого зависит смелость знать, святая дерзость сорвать завесу с Изиды и вперить горящий взор на обнаженную истину, хотя бы то стоило жизни, лучших упований.
Ощущение непонятной тревоги смущало и раздражало его. Чувство недовольства
собой редко являлось в нём, но и являясь, никогда не охватывало его сильно и надолго — он умел быстро справляться с ним. Он был уверен, что человек должен понимать свои эмоции и
развивать или уничтожать их, и, когда при нём говорили о таинственной сложности психической жизни человека, он, иронически усмехаясь, называл такие суждения «метафизикой».
Такое сосредоточивание в
себе своих мыслей и ощущений, какого бы они ни были свойства, должно было
развить рассудок девочки несравненно скорее, нежели бы это могло случиться при других обстоятельствах.
Студент(робея).Я очень понимаю… но, поверьте, что я не поставлю
себя… однако вы желали, чтоб я
развивал вашего сына. Я, я… очень… Не могу же я скрывать от него своих воззрений.
Что человек не из
себя развивает понятия, а получает их из внешнего мира, это несомненно доказывается множеством наблюдений над людьми, находившимися в каких-нибудь; особенных положениях.
Он чувствовал
себя так, как будто его обливало что-то тёплое и густое, как парное молоко, обливало и, проникая внутрь его существа, наполняло
собой все жилы, очищало кровь, тревожило его тоску и,
развивая её и увеличивая, всё более смягчало.
Это не совсем верно: Запад знает Рок, уверенно борется с ним и, чувствуя
себя призванным к победе над Роком, постепенно вовлекает в эту великую боьбу и Восток. Запад рассматривает человека как высшую цель природы и орган, посредством коего она познает самое
себя, бесконечно
развивая все свойства этого органа; для Востока человек сам по
себе не имеет значения и цены.
По нашему мнению, в обществе молодом, не успевшем еще основательно переработать всех своих взглядов и мнений, не успевшем, по причине неблагоприятных обстоятельств,
развить в
себе самоопределяемости к действию (говоря по-ученому), непременно являются два главные разряда членов.
Если кто не чувствует в
себе этой способности, значит, он еще мало
развил в
себе истинно человеческие элементы, значит, животные потребности слишком сильно преобладают в нем.
Так точно Пашинцев (удостоенный автором даже несчастной смерти) расстраивает семейное счастие, принявшись «
развивать» и привязавши к
себе девушку, к которой сам ничего не чувствовал и которая была уже невестой другого; то же самое делает и Ивельев, принадлежащий к самому последнему разряду (в «Шалости»).